равославном Догматическом Богословии важна всегда чёткость формулировок и определений. Некоторым догматическим истинам бывает трудно дать определения и обозначить соотношения между ними.
Так представляется трудным определение Священного Предания и соотношение Его со Священным Писанием. Многие учебные пособия по догматическому богословию не дают полного представления о Священном Предании, порой содержат схоластическое учение, которое господствовало в Русской богословской науке в XIX–н.XX вв., и стараниями очень многих богословов было преодолено.
К числу таких богословов относятся В. Н. Лосский, работа которого “Предание и предания” посвящена теме Священного Предания и соотношения Предания и Писания. Святитель Филарет, митрополит Московский, его проповедь “Слово по освящении храма Живоначальной Троицы в Московском Даниловом монастыре”. В этой проповеди святитель Филарет отходит от общепринятой тогда латинской схемы соотношения Писания и Предания и показывает, что Писание есть только форма Священного Предания. Протоиерей Георгий Флоровский и его “Богословские статьи”, архимандрит Софроний (Сахаров) и его книга “Старец Силуан”, где изложен взгляд преподобного Силуана на Священное Предание. Работы этих авторов были использованы в данном сочинении. Также были использованы учебные пособия по Догматическому богословию иерея Олега Давыденкова, протопресвитера Михаила Помазанского, творения святых отцов: Василия Великого, Иринея Лионского.
Тема, рассматриваемая в данной работе, показывает важный аспект в Догматическом богословии: соотношение Священного Писания и Священного Предания. Также в работе рассмотрен вопрос определения Священного Предания.
После пришествия Господа нашего Иисуса Христа в мир мы имеем “…Откровение не фрагментарно, а целостно и полно, потому что Христос не просто тот, Кто нечто знает о Боге, а сам Бог”, [1, с.20] поэтому нам дана полнота Божественного откровения во Христе Иисусе. Полнота эта раскрывается нам в Священном Предании и в Священном Писании и встаёт вопрос, как соотносятся Священное Предание и Священное Писание?
Чтобы выяснить это соотношение, нужно определить понятие Священного Предания. Определение Священного Предания в Православном богословии всегда представляло большую трудность. Под Преданием в Церкви подразумевается слишком многое. В. Н. Лосский пишет: “Предание”( παράδοσις, traditio) – один из терминов, у которого так много значений, что он рискует вовсе утерять свой первоначальный смысл”. [3, 514] Чтобы уточнить понятие “Предание” приходится разделять его содержание и давать слишком узкие определения, сумма которых не выражает смысл Предания. Русская богословская наука пережила также и схоластическое западное влияние, поэтому определение Предания и вообще взгляд на Него всегда рассматривалось в этом ключе.
Предание, по западному схоластическому определению, есть самостоятельный источник Божественного Откровения, часть Его, записанная в послеапостольскую эпоху. Определения эти вошли в учебники по догматическому богословию и катехизисы. Так, например, в учебном пособии по догматическому богословию протопресвитера Михаила Помазанского говорится, что “…всё предание получает письменную запись и сохраняется в памятниках Церкви, составляя дополнение к Священному Писанию”. [7, с. 14]
При таком взгляде на Предание в соотношении Писания и Предания возникает, как пишет В.Н. Лосский, “целый ряд ложных проблем, как-то: первенство Писания или Предания, соотношение их авторитета, частное или полное различие их содержания и многое другое”. [3, с. 515] Видно, что Писание и Предание противопоставляются друг другу. Противопоставить их нельзя, “поскольку не может быть речи о двух противопоставленных друг другу “плиромах”. [3, с.515] Говорить можно о двух различных способах выражения Божественного откровения, поэтому Предание и Писание можно только различать, а не противопоставлять. Противопоставляя Писание и Предание, мы будем придавать Преданию свойства Священного Писания. Предание будет тем, что Церковь будет прибавлять к Священному Писанию в горизонтальном, историческом своём плане. [3, с. 514] Друг другу, в этом случае, будут противостоять Канон Священного Писания и традиция Церкви, заключённая в разные источники: творения святых отцов, Деяния Вселенских и Поместных соборов, каноны, литургические памятники, иконографию, благочестивые обычаи и многое другое. Все перечисленное можно назвать не Преданием, а “преданиями” [3, с. 514] и нельзя полностью выразить смысл Предания, т.к. “эта проекция качественного понятия Предания в количественную область “преданий” больше затемняет, нежели раскрывает истинный характер Предания…, привязывает Его к истории, и этим его ограничивает”. [3, с. 516]
Более точно представить Предание можно, если сказать, что Предание-это передача истин веры. Различие между Писанием и Преданием сохранится, но “противопоставляются два способа его передачи: с одной стороны проповедь апостолов и их последователей…; с другой – Священное Писание и все другие письменные выражения Богооткровенной истины”. [3, с. 516] Проповедь Откровения всё-таки роднит Предание и Священное Писание.
Обращаясь к святым отцам Церкви можно встретить учение о Предании как о тайном знании, которое предназначено только для верных, участвующих в Церковных таинствах. Об этом говорит святитель Василий Великий в своей книге “О Святом Духе”: “Из догматов и проповедей, соблюдённых в Церкви, иные имеем в учении, изложенном в Писании, а другие, дошедшие до нас от апостольского предания, прияли мы в тайне. Но те и другие имеют одинаковую силу для благочестия”. [8, с. 391] Эти Предания, как пишет В. Н. Лосский, “стоят на грани собственно “Предания” и приоткрывают лишь некоторые его стороны”, потому что речь идет об участии в тайне, если мы в неё посвящены через таинства Церкви. Участвуя в таинствах Церкви, живя в Церкви, мы имеем единение в единстве благодатной жизни. Единение это есть кафоличность Церкви. Протоиерей Георгий Флоровский пишет: “Кафоличность есть конкретное единомыслие или единодушие… И оно осуществляется только через единство в Истине, т.е. во Христе. Конкретным выражением кафолического самосознания Церкви является Священное Предание. [4, с.234] Значит, предание есть “внутренняя, харизматическая или мистическая память Церкви. Это есть, прежде всего, “единство Духа”, – живая и непрерывная связь с таинством Пятидесятницы, с таинством Сионской горницы”. [4, с.235]
Таким образом, предание есть не только записанные памятники, как исторические источники, которые мы принимаем от Церкви и храним в Церкви, но ещё харизматический и мистический источник, как опыт веры, опыт таинств.
